Сентябрь. Воскресенье. Сижу лавке моего любимого парка. Читаю одну из любимых книг в стиле постмодернизма.
Дети резвятся на площадках под чутким наблюдением родителей. Листва уже опала, но на улице все еще тепло, как летом. Я в то время как-то забросил себя- не брит, не причесан,и от этого чувство стыда не наступало. Мне было плевать. Меня все устраивает.
Чуть позже, спустя двадцать абзацов, я впервые увидел ее. Как описать? Я не знаю. Это подобно шторму, настолько быстро процесс возникает внутри тебя и начинает разносить все былые мировоззрения.
Она была в платье. В горошек. Ненавижу платья в горошек, но на ней оно сидело идеально. Так началось мое сумашествие.
Я приходил в этот парк каждое воскресенье, а вскоре начал приходить каждый день. Четкого расписания ее появлений я не выяснил, но мы пересекались там два- три раза в неделю. У нее были ярко голубые глаза, черные-черные волосы. Она была высокого роста, харизматична и грациозна. В каждом ее движении рождалась и умирала прима-балерина. И я был самый верный зритель.
Так проходили месяцы, и я наблюдал ее разной. На удивление, мне нравились в ней любые перемены, будто она мне уже родной человек. Но мы с ней так ни разу и не сказали друг другу-  «Здраствуйте». В какой-то момент я осознал, что люблю ее, и она об этом никогда не узнает. Так и останется она в своем величественном неведении. А может, ей и не нужна моя любовь? К чему ей такой разгильдяй? Но я бы хотел внести ясность- после нашей первой встречи я всегда гладко выбрит и причесан. К тому же иногда надеваю костюм тройку. Но все же, зачем ей я?
Я проводил вечера после парка в близжайшем кабаке- пытаясь забыться в алкоголе. Выходило, честно сказать- так себе. С каждым выпитым стаканом становилось все хуже. Я решил больше так не делать. Спустя пол года она стала замечать, что мы видимся в парке каждый раз, как она приходит. Но принять меня за маньяка не могла-уж больно я был правдив в своем мнимом безразличии. К тому же, мы никогда не встречались за пределами парка, и это спасало мой образ в ее глазах. Я видел ее разной- загадочной, смешной, серьезной, грубой и ласковой. Но при любом состоянии ее глаза сверкали таинственным блеском, и дураку было понятно, что она-счастлива. Именно это и стало причиной моего влюбленного наблюдения. Спустя 10 месяцев я начал понимать, что жить такой жизнью- не нормально. И начал пытаться перестать ходить в парк. Ах да, я не объяснил почему. Ни единого дня из 10 месяцев наших встреч, ни единой секунды моего сумашествия не проходило без него. Она была с ним каждый раз, как приходила в парк. И она была счастлива. Я ждал, упорно ждал хотя бы мельчайшего намека, что ей не хватает счастья, которое я бы мог дать. Но не дождался, он был ей подстать- обаятелен, хорош собой и к тому же богат. Ну а я? Я не привык рушить то, что не строил. Я просто дурак, поверивший, что даже такой как я имеет шанс добиться чего-то возвышенного. Я думаю,часть людей поймет, каково это, изо дня в день видеть объект своего обожания, и в ту же самую секунду испытывать суровый гнев неизбежности. Я сгнил за 11 месяцев, исхудал и стал похож на тень. Но я боролся, набирал обороты. Все быстрее и быстрее убегая от этой болезни. И я убежал. Ровно через год. Спустя 12 месяцев психоделического бытия. Там,где сгнил ствол, вырос новый, в тысячу раз прочнее.
Так прошли мои 365 дней сумашествия

Моор